Юрий Карлович Олеша - цитаты

Юрий Олеша — русский и советский писатель, драматург и автор рассказов, прославившийся социальной сатирой. Его наиболее известное произведение «Зависть» раскрывает противоречия между личными амбициями и общественными переменами в раннем Советском Союзе. Он прославился своим новаторским стилем и глубоким пониманием человеческой психологии. Мы предлагаем вам 18 его цитаты:

Нужно ли такое обилие красок, как у Бунина? «Господин из Сан-Франциско» - просто подавляет красками, читать рассказ становится от них тягостно.

Юрий Карлович Олеша

Я как-то предложил Маяковскому купить у меня рифму. - Пожалуйста, - сказал он с серьёзной деловитостью. - Какую? - Медикамент и медяками. - Рубль. - Почему же так мало? - удивился я. - Потому что говорится «медикамент», с ударением на последнем слоге. - Тогда зачем вы вообще покупаете? - На всякий случай.

Юрий Карлович Олеша

Я знаю два определения неизмеримости вселенной - художественных, доступных любому воображению: одно принадлежит Паскалю, другое - Эдгару По.

Юрий Карлович Олеша

Как они, Гоголь, Пушкин, заслонили собой почти всех, кто писал одновременно!

Юрий Карлович Олеша

Сколько бы еще хотелось привести подобных цитат! Нет ничего приятней, кстати, чем делиться с кем-либо красотой, чем указывать читателю на те или иные красоты, которые он по неопытности да, наконец, просто по незаинтересованности, может и не заметить.

Юрий Карлович Олеша

Я твердо знаю о себе, что у меня есть дар называть вещи по-иному. Иногда удается лучше, иногда хуже. Зачем этот дар - не знаю. Почему-то он нужен людям. Ребенок, услышав метафору - даже мимоходом, даже краем уха, - выходит на мгновение из игры, слушает и потом одобрительно смеется. Значит, это нужно.

Юрий Карлович Олеша

Какую первую книгу я прочел? Пожалуй, это была книга на польском языке - «Басне людове» («Народные сказания»)? Я помню, как пахла эта книга... как расслоился угол картонного переплета, как лиловели и зеленели мантии седых королей, как повисали на горностаях черные хвосты...

Юрий Карлович Олеша

Очевидно, развивается только ум, касающийся овладения материальным миром, - техника, наука. Ум, касающийся овладения самим собой, не изменяется.

Юрий Карлович Олеша

Стоя написать рассказа нельзя. А я ведь чаще всего пишу стоя. ... Гоголь писал, стоя за конторкой.

Юрий Карлович Олеша

Ничего не должно погибать из написанного. А я писал карандашом на клеенке возле чернильницы - причем в чужом доме, писал на листках, которые тут же комкал, на папиросной коробке, на стене. Не марал, а именно писал законченно, работая над стилем. Хорошо бы вспомнить, что писал.

Юрий Карлович Олеша

Он мудрец, Монтень! Странно читать эти тонкие рассуждения в книге, написанной в шестнадцатом веке! Впрочем, я подпадаю здесь обманчивому впечатлению, что качество человеческого ума улучшается в прямой зависимости от увеличения календарного счета.

Юрий Карлович Олеша

Его, так же пряча пока что мир от его глаз, привозят в один из прекраснейших уголков земли. В Альпы? Кажется, в Альпы. Там, на лугу, где цветут цикламены, в полдень снимают с его глаз повязку... Юноша, разумеется, ошеломлён, восхищён красотой мира ― не это важно. Рассказ сосредоточивается на том, как поведёт себя этот никогда не видевший солнца юноша при виде заката... Наступает закат...

Юрий Карлович Олеша

Выдумка - это возлюбленная разума.

Юрий Карлович Олеша

Вы прошумели мимо меня, как ветка, полная цветов и и листьев.

Юрий Карлович Олеша

Когда видишь фотографию китайского храма, высеченного в скале, этого нечеловеческого сооружения, с фигурами богов, величиной в тучи - тут же почти, закрыв лицо, отбрасываешь это изображение. ... Вот как, если заглянуть вглубь, чувствуешь себя. Довольно мне и моей культуры - греческой, римской, средиземноморской, - моей культуры, моего Наполеона, моего Микеля, моего Бетховена, моего Данте, меня. Довольно мне меня! Я был в аду, в чистилище, в раю, я шел куда-то по звуку скрипки, по зеленоватой дороге - да, да, это было со мной. Но никогда я не был в скале храма, во рту Будды, в огне дракона! Не надо мне этого! Не надо! Мне страшно. Я перестаю существовать! Я ничто!

Юрий Карлович Олеша

Сегодня (3 февраля 1955 года) известие в «Литературной газете» о смерти поэта Михаила Лозинского. Он перевел несколько трагедий Шекспира, перевел «Божественную комедию» Данте. ... Вечная память поэту, пересказавшему на родном языке чужое великое произведение!

Юрий Карлович Олеша